Взгляни, вон там над головой простерлось небо, как шатер.
Как дивно бог соткал его, соткал его, что ровно бархат синий.
В краях чужих, в чужих землях такое ль небо, как у нас?
Илья Тюменев


Я не знала этого, даже не догадывалась, до тех пор, пока в отделении со старыми пластинками не наткнулась на коробку с "Царской невестой". Я думала, что в нашей насквозь музыкальной семье я оригинальна со своей иррациональной любовью к медленным темпам и Римскому-Корсакову. На мой вопрос мама ответила, что это из "дедушкиного любимого". Как такое возможно? Это что, генетическая память?

Я застала своего деда на этой земле, но в те годы он был уже очень болен. Болен той страшной болезнью, которая позволяет десять раз перечитывать одну страницу и каждый раз узнавать новое. Я нещадно эксплуатировала этот недуг, уговаривая дедушку "прочитать мне, пожалуйста, еще раз Серую шейку". Нда. Грустная история. Утыкаясь носом в дедову безрукавку, я лила горючие слезы, переживая неотвратимый и ужасный птичий финал. Но когда сказка подходила к концу, мне хотелось снова. Дедушкин голос я не помню, застряли в памяти только пуговицы на домашней кофте - коричневые с перламутром.

Дед мой был протестантом и убежденным атеистом, ученым и музыкантом, его родной язык был .... далеко не наш, но это не помешало ему попросить написать в советском паспорте "русский" - потому, что я думаю по-русски - была его аргументация. Он сменил имя, и только близкие понимали, что значило странное "Рики", которым звала его моя бабушка...

Вот как далеко, оказывается, может увести Римский-Корсаков. Великий русский композитор.